И баек давно не вешал. Ну, байки – они байки и есть. Нынче вот такая. Как только не пугали возможными ихними провокациями едущих за рубеж во времена Союза... Хоть Высоцкого вспомнить:
"Но могут действовать они не прямиком:
Шасть в купе – и притворится мужиком,
А сама наложит тола под корсет...
Ты проверяй, какого пола твой сосед!.."
Но иногда провокации и вправду случались. Что касается советского научного флота (не только академического, а ещё и рыбного, и геологического, и т.п.), то слышал я про две истории. Одна – классическая и по нынешним временам малоинтересная: властям позвонили, что корабль заминирован, наврали, вестимо, но было неприятно. А второй была история
про морскую птицу.
Правдва, никакой политики в ней не было, а была попытка содрать большой штраф на халяву. И выглядело это так:
Карантинное законодательство Страны Захода было очень строгим. Про экологию тогда ещё не шибко беспокоились, так что карантинность была ориентирована на сельхозинфекции. Ввезти в страну любое животное можно было, только исписав два ящика бумаг. А если на борту любого зашедшего в их порты судна были животные, которых в страну ввозить не собирались, а собирались плыть с ними дальше, то их необходимо было предъявить таможне "на входе" и "на выходе", под гарантии капитана, что судна животное не покинет.
А на зашедший в порт корабль (научник не помню чьего ведомства) за несколько дней до того в открытом море опустился кто-то из мелких соколов. Обессилевшие, потерявшие берег птицы садятся на палубу, конечно, не каждый день, но не так уж и редко. Обычно их не трогают, но этого сокола почему-то поймали, не знаю уж, из каких соображений. И шерстившая корабль таможня отметила его присутствие на борту, записав, по своему таможенному раздолбайству, как "морскую птицу". Каковую следует потом предъявить и т.п.
Заход был трёхдневный, а на второй день сокола украли. Причём со всей очевидностью украли нарочно, ибо на корабле тотчас же нарисовался чин карантинного контроля и потребовал имеющуюся на борту морскую птицу ему немедленно предъявить. Реально светили скандал и крупный штраф, с дальнейшими оргвыводами на Родине. Из этого набора карантинного чина с очевидностью интересовал только штраф (возможно даже, что и не штраф, а взятка за отмазку, но неподотчётной валюты на неё всё равно не было), но это не утешало.
Хорошо, что пропажу сокола успели заметить до того, и капитан про неё знал. Поэтому он сказал, что морская птица сейчас находится в запертой каюте моряка, ушедшего в увольнение на берег, и вскрывать каюту без хозяина он, капитан, не будет, вот вечером моряк из увольнения вернётся, тогда и будет и морская птица, и всё, что пожелаете. И на сём упёрся. И как-то чина до вечера спровадил.
После чего случившимся на борту матросикам были выданы рыболовные лески с крючками и куски сала, и они, прячась за фальшбортом и за надстройками, стали эти крючки кидать за борт, пока на один из них не клюнула помоешная портовая чайка. Чайку затащили на борт, перемотали ей бинтами крылья, лапы и клюв, дабы не махала и не клевалась, посадили в канатный ящик, а на крышку ящика для надёжности посадили боцмана. И вечером привели вновь явившегося чина к ящику и торжественно чайку ему предъявили. Чайка стреляла злым жёлтым глазом и орала сквозь спелёнутый клюв.
– Но это не та птица! – возопил чин.
– Как не та? – удивился капитан. – Вот бумага таможни: «птица морская, одна». Вот вам птица морская, одна. Или Вы скажете, что это – не морская птица?
На чём история и заглохла. Чайке, правда, пришлось просидеть в канатном ящике до отхода....
"Но могут действовать они не прямиком:
Шасть в купе – и притворится мужиком,
А сама наложит тола под корсет...
Ты проверяй, какого пола твой сосед!.."
Но иногда провокации и вправду случались. Что касается советского научного флота (не только академического, а ещё и рыбного, и геологического, и т.п.), то слышал я про две истории. Одна – классическая и по нынешним временам малоинтересная: властям позвонили, что корабль заминирован, наврали, вестимо, но было неприятно. А второй была история
про морскую птицу.
Правдва, никакой политики в ней не было, а была попытка содрать большой штраф на халяву. И выглядело это так:
Карантинное законодательство Страны Захода было очень строгим. Про экологию тогда ещё не шибко беспокоились, так что карантинность была ориентирована на сельхозинфекции. Ввезти в страну любое животное можно было, только исписав два ящика бумаг. А если на борту любого зашедшего в их порты судна были животные, которых в страну ввозить не собирались, а собирались плыть с ними дальше, то их необходимо было предъявить таможне "на входе" и "на выходе", под гарантии капитана, что судна животное не покинет.
А на зашедший в порт корабль (научник не помню чьего ведомства) за несколько дней до того в открытом море опустился кто-то из мелких соколов. Обессилевшие, потерявшие берег птицы садятся на палубу, конечно, не каждый день, но не так уж и редко. Обычно их не трогают, но этого сокола почему-то поймали, не знаю уж, из каких соображений. И шерстившая корабль таможня отметила его присутствие на борту, записав, по своему таможенному раздолбайству, как "морскую птицу". Каковую следует потом предъявить и т.п.
Заход был трёхдневный, а на второй день сокола украли. Причём со всей очевидностью украли нарочно, ибо на корабле тотчас же нарисовался чин карантинного контроля и потребовал имеющуюся на борту морскую птицу ему немедленно предъявить. Реально светили скандал и крупный штраф, с дальнейшими оргвыводами на Родине. Из этого набора карантинного чина с очевидностью интересовал только штраф (возможно даже, что и не штраф, а взятка за отмазку, но неподотчётной валюты на неё всё равно не было), но это не утешало.
Хорошо, что пропажу сокола успели заметить до того, и капитан про неё знал. Поэтому он сказал, что морская птица сейчас находится в запертой каюте моряка, ушедшего в увольнение на берег, и вскрывать каюту без хозяина он, капитан, не будет, вот вечером моряк из увольнения вернётся, тогда и будет и морская птица, и всё, что пожелаете. И на сём упёрся. И как-то чина до вечера спровадил.
После чего случившимся на борту матросикам были выданы рыболовные лески с крючками и куски сала, и они, прячась за фальшбортом и за надстройками, стали эти крючки кидать за борт, пока на один из них не клюнула помоешная портовая чайка. Чайку затащили на борт, перемотали ей бинтами крылья, лапы и клюв, дабы не махала и не клевалась, посадили в канатный ящик, а на крышку ящика для надёжности посадили боцмана. И вечером привели вновь явившегося чина к ящику и торжественно чайку ему предъявили. Чайка стреляла злым жёлтым глазом и орала сквозь спелёнутый клюв.
– Но это не та птица! – возопил чин.
– Как не та? – удивился капитан. – Вот бумага таможни: «птица морская, одна». Вот вам птица морская, одна. Или Вы скажете, что это – не морская птица?
На чём история и заглохла. Чайке, правда, пришлось просидеть в канатном ящике до отхода....
